«Не знаю, как назовут меня в будущем…»: уникальное интервью Владимира Высоцкого

Высоцкий сыграл десятки ролей в театре и кино, написал и исполнил более 700 песен. Незадолго до своего ухода написал: «Мне есть что спеть, представ перед Всевышним, мне будет что ответить перед Ним».

А ушел он слишком рано — в 42 года. Как писала Валерия Новодворская, «он умер от передозировки разными истинами, часто несовместимыми, ибо не играл, а жил в роли, а между ним и поэзией не было необходимой для выживания дистанции…»

В память о Владимире Высоцком мы публикуем выдержки из уникального интервью, которое 14 сентября 1979 года на Пятигорской студии телевидения взял у великого барда журналист Валерий Перевозчиков. Передача была показана всего однажды. Горьким летом 1980-го основную часть видеозаписи стерли. В 2007 году расшифровку интервью опубликовала газета «Известия».

Ваше представление о счастье?

— Это я вам могу сказать. Счастье — это путешествие. Может быть, в душу другого человека, путешествие в мир писателя или поэта… Какие-то поездки, но не одному, а вдвоем с человеком, которого ты любишь, мнением которого ты дорожишь.

Человеческий недостаток, к которому вы относитесь снисходительно?

— Снисходительно? Физическая слабость.

Недостаток, который вы не прощаете?

— Их много. Я не хочу перечислять, но… Жадность. Отсутствие позиции, которое ведет за собой очень много других пороков. Когда человек сам не знает — не только, чего он хочет в этой жизни, а когда он не имеет своего мнения или не может рассудить о предмете, о людях, о смысле жизни — да о чем угодно! — сам, самостоятельно. Когда он либо повторяет то, что ему когда-то понравилось, чему его научили, либо неспособен к самостоятельному мышлению.

Что вы цените в мужчинах?

— Сочетание доброты, силы и ума. Я когда надписываю фотографии пацанам, обязательно пишу: «Вырасти сильным, умным и добрым». Вот такое сочетание.

Что вы цените в женщинах?

— Ну, скажем так, я бы написал: «Будь умной, красивой и доброй». Красивой — необязательно внешне, как вы понимаете.

Если бы вы не были Высоцким, то кем бы вы хотели стать?

— Высоцким! Нет, вы не поймите… Однажды очень знаменитый человек появился в одной компании в Москве, и все окружающие договорились: «Давайте посчитаем — сколько раз за первую минуту он скажет слово «я». За первую минуту — по секундомеру — было семь раз, за вторую — восемь… Я боюсь впасть в эту самую крайность, но, если мы начнем разговор обо мне, тогда я вынужден буду говорить «я, я, я, я…» Я это не очень люблю.

Ваше любимое изречение, афоризм…

— Вы знаете, у меня есть один друг, известный кинорежиссер и литератор, он сам пишет сценарии, статьи в газетах, вел передачу по телевидению, это Саша Митта. Он считает, что каждый человек обязан выписывать, запоминать афоризмы. Я никогда этим не занимался. Я только помню: «Veni, vidi, vici», то есть «пришел, увидел, победил». Это приятно… Хорошее изречение.

Насколько искренне вы отвечали?

— Абсолютно! Вы понимаете, нет смысла мне отвечать неискренне. Я сюда пришел вовсе не для того, чтобы кому-то нравиться. Я пришел сюда, чтобы правду ответить на интересующие вас вопросы. Мне нет смысла ни лгать, ни подхалимничать сейчас, ни притворяться. Хотите — верьте, хотите — нет. Я во всех своих выступлениях, во всех беседах, даже дома стараюсь разговаривать искренне…

Вы сказали однажды: «Я в отличие от других поэтов…» Вот я тоже вас считаю поэтом по преимуществу, а вы кем себя считаете?

— Вы знаете, сложно очень ответить на этот вопрос. Я себя считаю тем, кто я есть. Я думаю, сочетание тех жанров и элементов искусства, которыми я занимаюсь и пытаюсь сделать из них синтез, — может, это даже какой-то новый вид искусства. Не было же магнитофонов в XIX веке, была только бумага, теперь появились магнитофоны и видеомагнитофоны. Вы спросили: кем я себя больше считаю — поэтом, композитором, актером? Вот я не могу вам впрямую ответить на этот вопрос. Может быть, все вместе это будет называться каким-то одним словом в будущем, и тогда я вам скажу: «Я себя считаю вот этим-то». Такого слова пока нет. Если упростить вопрос, то больше всего я работаю со стихом, безусловно. И по времени, и чаще ощущаю эту самую штуку, которая называется вдохновением, которая сядет тебе на плечо, пошепчет ночью, где-то к шести утра, когда изгрыз ногти и кажется, что ничего не выйдет, и вот оно пришло…

А когда появилась гитара?

— Вы знаете, гитара появилась совсем случайно и странно… Я давно, как все молодые люди, писал стихи. Писал много смешного. В училище театральном я сочинял громадные капустники, которые шли по полтора-два часа. У меня, например, был один капустник на втором курсе — пародии на все виды искусства: оперетту, оперу… Мы делали свои тексты и на темы дня, и на темы студийные, и я всегда являлся автором. То есть занимался стихами очень давно, с детства. Гитара появилась так: вдруг я однажды услышал магнитофон, тогда они совсем плохие были, магнитофоны, — сейчас-то мы просто в отличном положении, сейчас появилась аппаратура и отечественная, и оттуда — хорошего качества! А тогда я вдруг услышал приятный голос, удивительные по тем временам мелодии и стихи, которые я уже знал, — это был Булат. И вдруг я понял, что впечатление от стихов можно усилить музыкальным инструментом и мелодией. Я попробовал это сделать сразу, тут же брал гитару, когда у меня появлялась строка. И если это не ложилось на этот ритм, я тут же менял ритм и увидел, что даже работать это помогает, то есть сочинять легче с гитарой. Многие люди называют это песнями. Я не называю. Я считаю, что это стихи, исполняемые под гитару, под рояль, под какую-нибудь ритмическую основу. Я попробовал сначала петь под рояль и под аккордеон, потому что, когда я был маленьким пацаном, меня заставляли родители из-под палки — спасибо им! — заниматься музыкой. Я немножко обучен музыкальной грамоте, хотя, конечно, все забыл, но это дало мне возможность хоть как-то, худо-бедно, овладеть этим бесхитростным инструментом — гитарой. Я играю очень примитивно, и иногда, даже не иногда, а часто, слышу упреки в свой адрес по поводу того, почему такая примитивизация нарочитая. Это не нарочитая примитивизация, это — «нарочная». Я специально делаю упрощенные ритмы и мелодии, чтобы это входило сразу моим зрителям не только в уши, но и в души, чтобы мелодия не мешала воспринимать текст, то, что я хотел сказать. Вот из-за чего появилась гитара. А когда? Уже лет 14. После окончания студии.

…

Расскажите о новом спектакле «В поисках себя».

— Спектакль очень странный. Это даже не спектакль, это новое зрелище. Я считаю, что мы придумали новую форму театрального действа. Нам вдруг стало досадно в какой-то момент, что все, что мы пишем для фильмов, для театров других или для спектаклей, которые сходят со сцены, — все пропадает. Получается, что это работа в корзину. И мы решили из этих вещей, которые исчезнут навеки и которые якобы привязаны к определенному фильму, спектаклю или там передаче телевизионной, сделать спектакль. Или концерт, не знаю, как хотите назовите. Сначала он был с объяснительным текстом, я его произносил. Потом Любимов придумал привозить с нами макет нашего театра, освещать его одним маленьким фонарем: на меня ставят красный свет, Золотухину — он играл в кино милиционеров, — на него врубают такую зеленую бумажку, — ему, значит, везде открыта дорога… Мы можем этот спектакль — почему он нам удобен — возить в любое место, в любой город. Смотрят его с громадным интересом и удовольствием везде. Сначала были люди в недоумении, но сейчас в Москве, я думаю, что это самое популярное зрелище. На него так же трудно попасть, как на «Мастера и Маргариту». На которые приходит очень много людей, а после первого акта человек 50 уйдут, потому что ни черта не понимают, а пришли, потому что достали билеты. В основном это работники торговли. Я однажды пришел к одному работнику торговли — мне нужно было к празднику что-нибудь. Меня представили. Я так робко ему говорю: «Хотите пару билетов на премьеру? Просто в благодарность вам за то, что вы мне быстро, без потерь времени поможете решить вопрос стола — сегодня у меня гости». Он на это мне со скучным лицом (он, по-моему, язвенник) достал вот такую пачку пропусков — в Дом кино, в Дом литераторов, на все просмотры фильмов, на Таганку — куда угодно… И я понял, что предложить мне ему нечего. «Ну и от вас мне ничего не надо». И ушел. Это я к чему рассказал? Что этот самый спектакль очень популярен и думаю, даже эти самые работники торговли туда с трудом попадают сейчас…

Какой вопрос вы бы хотели задать самому себе?

— Я вам скажу… Может быть, я ошибусь… Сколько мне еще осталось лет, месяцев, недель, дней и часов творчества? Вот такой я хотел бы задать себе вопрос. Вернее — знать на него ответ.

Источник