UA
EN
RU
Будет ли 2018 год годом неолуддизма?
Один из величайших парадоксов цифровой эпохи заключается в том, что мы никогда не делаем того, о чем говорим. Технологические гиганты понимают это и активно используют в своих целях. Множество опросов за последние несколько лет показывают, что люди беспокоятся о конфиденциальности в интернете и не доверяют свои данные крупным технологическим компаниям. Но при этом продолжают кликать, публиковать и делиться чужими записями, считая, что скорость и удобство обмена информацией важнее всего. Для Кремниевой долины прошлый год был не из легких: это был год ботов, российского вмешательства, сексизма, монополистических практик и оптимизации налоговых выплат. Однако я считаю, что 2018 год может оказаться еще хуже: годом неолуддизма, когда слова и настроения против технического прогресса могут превратиться в реальные действия.
Те, кто противостоят технологиям, не похожи на карикатурных луддитов. Это не толпа рабочих, ломающих новые станки в знак протеста. У них совершенно новый подход. Писатель Блейк Сноу назвал это «новым луддизмом»: такие люди скептически относятся к технологиям, отмечая и позитивные, и негативные тенденции. Что еще важнее, неолуддиты думают, как можно исправить проблемы, непосредственно связанные с прогрессом.
Одно из проявлений неолуддизма уже стало головной болью для технологических гигантов. По существу, Facebook и Google — это огромные рекламные компании. Блокировка рекламы — это их криптонит. Тем не менее в прошлом году миллионы людей установили плагины для блокировки рекламы, которая преследует их на просторах сети. Без учета мобильных устройств, количество пользователей таких плагинов растет по 20% в год, и это наносит ущерб не только гигантам, но и небольшим изданиям.
Еще важнее то, что общество осознало: у постоянного и навязчивого обращения к телефону есть психологические последствия. Среди моих друзей все больше тех, кто предпочитает проводить время без телефона: они не сразу подключаются к Wi-Fi в кафе, а когда уезжают на выходные — оставляют ноутбуки дома. Теперь так делают не только интеллектуалы и ученые, которые критикуют современный образ жизни. Все знакомые мне родители пристально следят за тем, сколько времени их ребенок проводит у экрана, и ограничивают часы, которые можно отдать игре на iPad. Существует и альтернативный вариант — «медленная жизнь» или «медленные технологии». «Хотите вместе с семьей стать адептом „медленных технологий"?» — пишет сторонница этой концепции Джанелл Бюрли Хоффманн. «Ждите! Просто ждите — в очереди на прием к врачу, в автобусе, на школьной парковке — просто сидите и ждите». Очень современный и эффективный метод: превратить какое-нибудь простое действие — например, отказ от телефона во время ожидания — в целое общественное движение. И это, похоже, необходимо.
Даже разработчики начинают задумываться, каких монстров они создали. Бывший сотрудник Google Тристан Харрис, «специалист по этике дизайна», недавно основал некоммерческую организацию Time Well Spent, направленную на борьбу с так называемым «цифровым кризисом внимания». На большинстве технологических конференций, куда меня приглашают, поднимается вопрос: «Не зашло ли все это слишком далеко? Правильно ли мы все делаем?».
Такое поведение технологических гигантов говорит о том, что они видят в своей деятельности серьезную угрозу: многие из них предлагают такие меры, как дополнительный родительский контроль. В прошлом году Facebook признала, что долгое пребывание на ее сайте вредит здоровью, и пообещала принять меры. Недавно инвесторы Apple обратились к компании с предложением «создать условия, которые позволят юным пользователям использовать продукт оптимальным образом». Этой невзрачной формулировкой описывают детей, зависимых от смартфонов.
Стоит задуматься о том, насколько радикальные изменения происходят. Экономический рост не стоит во главе угла, технологии могут приносить как пользу, так и вред. Эта идея кардинально отличается от популярной в последнее десятилетие мысли, что прогресс нельзя остановить. Солидные авторы сейчас говорят то, что еще год назад было немыслимо: Financial Times требует законодательного ограничения новых технологий, а The Economist размышляет, вредят ли социальные сети демократии.
Этот обновленный луддизм, однако, не означает отказа от старого доброго крушения машин. Изначально луддиты не любили не сами машины, а то, что те делали с их средствами к существованию и образом жизни. Сложно не заметить, что в этом есть некоторое сходство с протестами против Uber. В последние годы забастовки случались и в Париже. В Индии водители такси выходили на улицы, чтобы выразить свое недовольство невыполнением обещаний о высокой зарплате. В прошлом году возмущенные таксисты заблокировали дороги Хорватии, Венгрии и Польши. В Колумбии произошли столкновения с полицией, а в Йоханнесбурге арестовали 30 водителей после поджога двух машин Uber.
А теперь представьте, что произойдет, когда беспилотные автомобили выйдут на массовый рынок. Недавно канцлер казначейства Великобритании сделал на них ставку, пообещав инвестиции и тестирование на настоящих дорогах. Он хочет, чтобы беспилотники появились на улицах уже к 2021 году. Индустрия создаст множество новых и высокооплачиваемых рабочих мест, особенно в сферах робототехники, машинного обучения и инженерии. Для людей с должной квалификацией это звучит отлично. Но что ждет водителей? Какие-то работы сохранятся, ведь даже технологии Google не справятся с дорожной развязкой в Суиндоне, но их будет немного. Кто-то сможет переквалифицироваться и занять высокие должности. Представители технологической тусовки неоднократно заявляли мне, что безработные дальнобойщики в свои 50 должны переучиваться на веб-разработчиков и специалистов по машинному обучению, что по сути своей самообман. Более вероятно, что технически подкованные специалисты будут востребованы еще больше, а многие дальнобойщики и водители такси из-за отсутствия необходимых знаний перейдут на непостоянную и низкооплачиваемую работу.
Неужели кто-нибудь думает, что водители просто позволят этому произойти, даже ради того, чтобы их правнуки стали богаче и не попадали в аварии? И что, если обещанные Трампом рабочие места не появятся благодаря продолжающейся автоматизации, а не из-за иммигрантов и вывода производств за рубеж? Учитывая бесконечный поток статей под заголовками «Роботы забирают твою работу», будет очень уж странно, если люди не станут винить роботов и вымещать на них зло.
Как только люди начнут верить в то, что роботизация угнетает, а не освобождает, их будет не остановить. Между 1978 и 1995 годами Тед Качинский, известный как Унабомбер, почтой разослал бомбы по 16 адресам, включая университеты и авиакомпании, в результате чего три человека были убиты и 23 получили ранения. Качинский, математический гений из Гарварда, в свои 20 с небольшим лет переехал и начал новую, изолированную от общества жизнь. Им двигала вера в то, что технологический прогресс погубит человечество. Закрыв глаза на расизм Качинского и призывы к жестокой революции, в его работах о цифровых технологиях можно найти много правдивых предсказаний о нашем будущем, что довольно неприятно признавать. Он писал о сверхразумном искусственном интеллекте, который поработит общество, а также о последствиях цифровой зависимости для психики и ужасающем неравенстве, которое наступит, когда технологи захватят мир.
Американский философ Джон Зерзан считается главным идеологом анархо-примитивистского движения, приверженцы которого считают, что технологии порабощают людей. Они не пользуются насильственными методами, но всем сердцем ненавидят технологии. Во время процесса по делу Унабомбера Зерзан стал большим другом Качинского. Он разделял его идеи, при этом осуждая действия. Зерзана стали приглашать на различные мероприятия, а его журнал стал лучше продаваться. «Что-то происходит, — рассказывает мне он, как бы это иронично не звучало, по телефону. — Негативная сторона технологий стала данностью». Я спрашиваю, предполагает ли он появление нового Унабомбера. «Думаю, это неизбежно, — отвечает Зерзан. — Ситуация ухудшается, и нам никак не остановить этот процесс». Впрочем, он выражает надежду, что противостояние не перерастет в насилие в отношении людей.
Неолуддизм набирает обороты, и его последователи уже дают о себе знать. В ноябре прошлого года La Casemate, техническая лаборатория во французском городе Гренобль, была разрушена и сожжена. Преступники назвали ее «вредным учреждением, распространяющим цифровую культуру». Годом ранее пострадало похожее учреждение в городе Нант. Помимо локального инцидента в Мексике в 2011 году, это, насколько я могу судить, первый случай насилия со времен Унабомбера, направленный на уничтожение технологий без какой-либо веской причины. Официальное сообщение нападавших французов было опубликовано эколого-анархистским журналом Earth First!, в котором утверждалось, что интернет, суливший противникам капитализма освобождение, вызвал лишь усиление системы, распространение контроля и слежки. «Сегодня мы сожгли La Casemate, — написано в конце. — Завтра это будет что-то другое. Наши жизни слишком коротки что на свободе, что в заключении, потому что все, что мы ненавидим, хорошо горит».
Если последние теории о рабочих местах и искусственном интеллекте хоть немного близки к правде, то луддиты рискуют довольно скоро оказаться в одном ряду с ультраправыми и исламистами в правительственном списке экстремистов. Возможно, движения против современных технологий даже попадут под программу предотвращения радикализма.
Никому не нужны очередные разрушители машин или бомбы по почте. Разрушители потерпели неудачу 200 лет назад и потерпят ее снова. Но немного луддизма в нашей жизни не помешает. Осознание, что технологические изменения не всегда выгодны или неизбежны, не ново, но оно не означает отказа от всех преимуществ технологий. Вы не старомодны, если считаете, что периодическое «отключение от сети» — хорошая идея. Просто вы не машина.
Перевод Newочём
