Как мы растем

Мужчины становились выше ростом со скоростью 10 сантиметров за 100 лет, и большая часть этого прибавления пришлась на начало ХХ века. Подобные результаты позволяют говорить о том, каким образом наши условия жизни в детстве влияют на наше телосложение.

С именем императора Франции Наполеона I обычно связывают комплекс неполноценности, которым, как принято считать, страдают некоторые невысокие мужчины. Однако этот невроз получил неверное название: при своем росте 167 сантиметров Наполеон, в действительности, возвышался над средними французами своего времени.

Голливуд, как правило, отбирает привлекательных и хорошо сложенных мужчин на роли в исторических фильмах, и по этой причине мы, вероятно, забыли о том, что на протяжении большей части истории человечества мир принадлежал коротышкам. И только уже после изобретения машин и антибиотиков средние европейские мужчины подросли и стали выше современных американских девочек-подростков. На прошлой неделе Тим Хэттон (Tim Hatton), экономист из расположенного в Соединенном Королевстве Эссекского университета, обобщил данные относительно роста европейских мужчин в возрасте 21 года в период с 1860 года по примерно 1980 год. Результаты этого исследования, опубликованные в журнале Oxford Economic Papers, оказались впечатляющими: средний европейский мужчина стал примерно на 11 сантиметров выше в период с 1870 года по 1970 год, прибавляя в росте примерно по сантиметру за десятилетие. Рост мужчины в Британии в середине 19-го века составлял около 160 сантиметров, а в 1980 году он увеличился уже до 170 сантиметров. В среднем европейцы больше прибавляли в росте, чем жители Латинской Америки, Южной Азии и Африки. Однако удивительным стоит признать тот факт, что большая часть увеличения роста пришлась на начало 20-го века — несмотря на две мировые войны, плохое медицинское обеспечение и глобальную экономическую рецессию. Продукты питания стали дешевле в период между двумя войнами, однако все большее количество людей стали переселяться в города, удаляясь тем самым от мест производства свежих молочных продуктов. «Это не может быть обусловлено только питанием, — отметил Хэттон в беседе по телефону. — Должна существовать еще какая-то причина». Если подумать о причинах увеличения нашего роста, то можно представить себе человеческое тело как своего рода машину, что уже и сделал экономист Ричард Стекел (Richard Steckel): «Эта машина расходует горючее в состоянии покоя (основной метаболизм), объем которого составляет 1200 — 1400 калорий в день (в зависимости от объема тела). Это горючее используется для дыхания, согревания, циркуляции крови и так далее, а также для выполнения физических действий, борьбы с инфекцией и физического роста». Мы едим пищу для поддержания в рабочем состоянии этой машины. Наше тело затем используют полученные калории для увеличения длины наших костей и производства большего количества клеток, и так происходит до тех пор, пока мы не достигаем периода зрелости. Но когда мы подвергаемся воздействию инфекций или лишаемся питания, то рост отходит на второй план и уступает свое место поддержанию работы сердца и функционированию различных органов. Если мы подвержены воздействию многочисленных болезней и расстройств, то наш рост в буквальном смысле прекращается, и в результате мы оказываемся ниже, чем могли бы быть. В то время как 80% роста определяется генами, почти все остальное, как считают сегодня ауксологи (специалисты в области роста человека), определяется питанием и санитарными условиями. Вот что по этому поводу написал в 2004 году на страницах журнала New Yorker его штатный сотрудник и постоянный автор Берхард Билджер (Burkhard Bilger): «Различие в росте внутри популяции определяется преимущественно на генетическом уровне, однако различие в росте между популяциями в большей степени зависит от окружающей среды, о чем свидетельствуют исторические данные антропометрического характера. Если Джо оказывается выше Джека, то это, вероятно, объясняется тем, что его родители были выше. Но если средний норвежец выше среднего нигерийца, то причиной этого является более здоровый образ жизни норвежцев». Окружающая среда в детстве может дать вам дополнительно 8 или 10 сантиметров (или забрать их у вас). Недостаток богатой питательными веществами пищи или чистой воды объясняет, почему остановка роста широко распространена среди детей в развивающихся странах. Проведенные в Северной Корее исследования показали, что дети, рожденные после разделения страны на две части, оказались примерно на 5 сантиметров ниже, чем их сверстники в Южной Корее. Когда антрополог из Темпльского университета Бэрри Богин (Barry Bogin) исследовал рост детей из этнической группы майя, он обнаружил, что беженцы этого племени, получившие убежище в Соединенных Штатах, оказались примерно на 10 сантиметров выше, чем те дети, которые продолжали жить у себя на родине в Гватемале. Он объяснил это более качественным питанием и медицинским обслуживанием в Соединенных Штатах. Когда Хэттон установил значительное прибавление в росте европейцев, он также обнаружил, что одновременно происходило снижение детской смертности. Однако он не мог точно установить, что явилось причиной изменения этих двух показателей. Для своего нового рабочего доклада он хотел исследовать именно ту причину в условиях жизни европейцев в 20-м веке, которая определяла, быть ли им долговязыми или низкорослыми. Хэттон и его коллеги Рой Бейли (Roy Bailey) из Эссекского университета и Крис Инвуд (Kris Inwood) из Гельфского университета (University of Guelph) создали базу данных, куда вошли сведения о 2236 британских солдатах, служивших во время Первой мировой войны, и затем они проанализировали их регистрационные записи о рождении. Эти солдаты в определенной мере были репрезентативной группой и могли представлять мужское население страны в целом — около двух третей британцев 1890 года рождения были призваны в армию. Выяснилось, что небольшие различия в их росте были связаны с их происхождением: — Солдаты из семей белых воротничков были выше ростом: это подтверждает теорию, в соответствии с которой богатство обеспечивает лучшую пищу и лучшие жизненные условия, и, соответственно, более высокий рост у детей. В целом мужчины из двух самых привилегированных социальных классов оказались, в среднем, примерно на 1 сантиметр выше ростом. — Чем больше было детей в семье, тем ниже они были ростом: не только потому, чтобы у них было меньше пищи, но и потому, что в каждой спальне, вероятно, находилось больше членов семьи. «Скученность способствует распространению респираторных и желудочно-кишечных инфекций, — отметил Хэттон. — Люди чихают друг на друга, и происходят прочие вещи подобного рода». Каждый дополнительный брат или сестра стоил ребенку 2 сантиметров роста, а наличие в спальне более одного человека означало потерю еще полсантиметра. — Дети грамотных матерей были выше ростом: если матери не могли читать, то им вряд ли было известно о важности сбалансированного питания и использования чистой посуды. Исследователи изучили процент женщин по регионам, которые при подписании брачного свидетельства могли поставить лишь крест, а не свое имя. Люди из районов с высоким процентом неграмотных матерей оказались на полсантиметра ниже ростом. — Люди из промышленных районов были ниже ростом, чем те, кто вырос в сельской местности: независимо от уровня дохода, «диккенсовские» условия жизни в Британии в 19-ом веке сокращали рост примерно на два сантиметра. Помимо негативного воздействия загрязнения окружающей среды, вызванного промышленным производством, городские жители вынуждены были ютиться в убогих трущобах, где легко распространялись всевозможные заболевания. Вот как в 1840 году описывает бедный лондонский район Jacob’s Island Келлоу Чесни (Kellow Chesney) в своей книге «Викторианская преисподняя» (The Victorian Underworld): «Жуткие трущобы, некоторые из них занимают по площади несколько акров, другие представляют собой воплощение беспросветной бедности — они составляют значительную часть метрополии... В больших и когда-то красивых домах 30 или более человек разного возраста могут проживать в одной комнате». Однако с наступлением 20 века подобное описание все менее и менее соответствовало действительности. Многоквартирные дома и трущобы уступали место более благоустроенному жилью, а канализация и водопровод становились обычным делом. Все большее количество женщин стали посещать школы, и вместо пяти детей они, в среднем, ограничивались двумя. В своем проведенном в 2010 году исследовании Хэттон пришел к выводу о том, что увеличение роста людей в Британии в период с 1906 года по 1938 год на 40% было обусловлено сокращением фертильности. В 20-м веке европейцы построили современное общество и в результате были вынуждены покупать себе более длинные брюки. «Все вместе эти факторы помогают разгадать существующую загадку, связанную с быстрым улучшением общего состояния здоровья в период войны и депрессии, который предшествовал введению всеобщего медицинского обслуживания», — подчеркнули Хэттон и его коллеги. В течение веков американцев в мире можно было по части роста считать игроками баскетбольной лиги NBA. Мы были на 5 сантиметров выше «краснобрюхих» британских солдат, которым мы давали отпор во время Американской революции. В 1850 году американцы были на 6 сантиметров выше, чем жители европейских стран. Однако наша комплекция стабилизировалась после Второй мировой войны, и с того времени другие страны стремительно нас обошли. Белые американцы немного подросли в начале 1980-х годов, однако про афроамериканцев этого сказать нельзя. В настоящее время самыми высокими являются голландцы — в среднем рост мужчин в этой стране составляет 180 сантиметров, а женщин — 168 сантиметров. Но они прошли длинный путь: в 1848 году четверть голландских мужчин не были приняты на военную службу, поскольку они не отвечали минимальному требованию по росту — 155 сантиметров. «Сегодня лишь один человек из 1000 является столь низкорослым», — сообщило в 2006 году агентство Associated Press. (Однако официально самыми высокими людьми являются жители Динарского нагорья, расположенного на территории бывшей Югославии, где подростки мужского пола, в среднем, при росте 183 сантиметра отличаются еще и крепким телосложением.) Датчане, норвежцы и немцы располагаются вслед за голландцами. Тогда как средний рост американских женщин и мужчин составляет, соответственно, 160 сантиметров и 173 сантиметра, и по этому показателю они лишь незначительно превосходят жителей Южной Европы. Историк экономики Джон Комлос (John Komlos), много занимавшийся вопросом роста человека, полагает, что мы, американцы, утратили преимущество в росте в результате менее качественного медицинского обеспечения и питания в сравнении с Европой. Он считает, что наши социальные недостатки в буквальном смысле являются причиной нашего отставания в росте. «Американские дети, вероятно, потребляют больше пищи, приготовленной вне дома, они больше пользуются продукцией предприятий быстрого питания, в которых содержится много жира, большое количество калорий и мало основных микроэлементов, — подчеркнули в 2006 году Джон Комлос и его соавтор Бенджамин Лодердейл (Benjamin E. Lauderdale) из Принстонского университета. — Более того, европейские социальные государства предоставляют более полную систему социальной защиты, включая всеобщее медицинское обслуживание». Однако это, вероятно, еще не полная картина — иммиграция и изменения в области фертильности также играют свою роль. В конечном счете наше ускользающее преимущество в росте, возможно, окажется менее значимым, чем такие показатели, как продолжительность жизни или чрезмерное ожирение. И, конечно же, нет ничего плохого в том, чтобы быть низкорослым. Но если исходить из того, что наш рост зависит от условий нашей жизни в детском и юношеском возрасте, то тогда следует уделить должное внимание вопросу о поразительном сокращении роста американцев.