Иллюзия разделённости: мы не должны чувствовать себя такими одинокими

Вам знакомы те моменты? Те недолгие, мимолётные моменты, которые пытаются пробиться сквозь серую мглу повседневной жизни и озарить всё вокруг, как солнечный свет. Те моменты, когда вы внезапно ощущаете тонкую связь с окружающим миром, когда обыденная отчуждённость современной жизни исчезает, когда всё начинает вспыхивать разноцветными красками.

Пытаясь пережить ещё один обычный день, на фоне статической депрессии, искажающей краски мира, я часто не осознаю, что двигаюсь по нисходящей спирали до тех пор, пока не подниму взгляд в небо и не увижу солнце, которое кажется таким далёким. Винтовая лестница в моей голове имеет ступени, которые стали не просто гладкими от частого использования: мне кажется, будто их кто-то постоянно смазывает, чтобы они были более скользкими. В самом низу есть дверь с надписью «Самоубийство»; она ждёт… 

Однако открыть и войти в неё – проще всего; гораздо сложнее пытаться карабкаться вверх по тем бесконечным, скользким ступеням. Внезапно я пересекаюсь взглядом с другим человеком. Неожиданно. Внепланово. Нет, мы не просто посмотрели друг на друга мельком и продолжили автоматически шагать вдоль улицы. На самом деле мы обменялись взаимным признанием: чем-то по сути своей человеческим. Связь. Замерцали стереотипы и защитные механизмы, которые на самом деле являются дымовой завесой страха – туманным полем искажения, которое размывает наше видение того, что прямо перед нами. Барьером, за которым мы прячемся, думая, что это прочная стена, когда на самом деле он является не более чем густым туманом. Разум любит условные обозначения и ярлыки, однако никого нельзя точно свести к этим грубым символам, и никто на самом деле не может вписаться в рамки, которые мы создали для того, чтобы сделать сложный мир более управляемым.

«Управляемый» – это электронная таблица, не вещь, по сути. Это линза, как в очках, предназначенных для чтения: она помогает нам видеть что-либо на одном уровне, однако искажает всё остальное, если мы поднимем взгляд вверх и попытаемся увидеть что-нибудь ещё. Если влияние стереотипов уменьшается, тогда эти моменты связи становятся чище. Суть проявляется, и мы можем в полной мере насладиться её безупречностью. В такие моменты взгляды являются не обманчивыми и вводящими в заблуждение, а, наоборот, откровенными и обнажающими. 

Недавно я, возвращаясь в квартиру, которую я снимал, переходил через ручей по узкому мостику. Всего в нескольких шагах от меня стояли двое молодых людей в спортивных костюмах; они тихо беседовали, облокотившись на перила. Они увидели меня, и один из них начал озираться по сторонам. Он был немного напряжён, инстинкты предупреждали его о моём приближении. Мы пересеклись взглядами. Мы не улыбались; мы не обменивались рефлексивными любезностями. Но мы оба слегка кивнули, и в этот момент произошёл бессловесный обмен несколькими глубокими человеческими вещами.

Приветствие; признание того, что мы видим, как другие проживают свой день, без необходимости вмешательства, лишних вопросов или назойливости; что мы наслаждаемся ярким, красивым утром; что между нами, возможно, существуют культурные и классовые различия, однако мы не придаём им значения в этот простой межличностный момент; что в некотором эфемерном, но весомом смысле мы уважаем друг друга. Тем не менее, эти слова звучат слишком холодно, в то время как на самом деле такие моменты являются определённо тёплыми. Незнакомец на террасе, поднимающий бокал за вас в молчаливом тосте; понимающий взгляд, которым вы обмениваетесь с родителем, пытающимся успокоить своих маленьких детей; придерживание двери для незнакомого человека и обмен улыбками; махание рукой кому-то на проплывающем мимо корабле и получение ответного приветственного жеста. 

Это не ритуалы, вежливость или прочие проявления отработанного и механического поведения. Это то, о чём говорят все преподаватели медитации, которые учат нас присутствовать в настоящем моменте и не накладывать на себя и окружающий мир различные истории. Это небольшое знание, доступное каждому, подмигивание из-за угла матрицы, когда вы оба молча признаёте абсурдность рамок, в которых мы живём. Это бариста, который улыбается вам, передавая приготовленный кофе; вы молча признаёте, что притворяться глупо, и вам не нужны слова, чтобы оценить обмен, который имеет место быть. Я не говорю, что мы бы стали хорошими друзьями и наслаждались компанией друг друга, если бы мы решили заговорить. 

Однако, помимо тех образовавшихся слоёв культурного, социального и личностного компоста, есть ещё ядро общей человечности, которое мы инстинктивно распознаём в эти краткие моменты и чувствуем себя удовлетворёнными. Если начнётся зомби-апокалипсис, то мы, скорее всего, сможем рассчитывать на помощь других людей. Ладно, в сторону шутки о зомби. Фильмы-катастрофы и средства массовой информации любят пугать нас картинами того, как общество и человечность стремительно разрушаются перед лицом серьёзных стихийных бедствий. После урагана Катрина Новый Орлеан был представлен в СМИ как гоббсовский мир, где человек человеку – волк, однако это было неправдой. Страхи правительства, полиции и средств массовой информации стали линзами, через которые они – а затем мы – воспринимали и оценивали ситуацию. 

Реальность же была совершенно другой. Как пишет Ребекка Солнит в своей удивительной книге «Рай, построенный в аду», катастрофа не превратила людей в дикарей и варваров; наоборот, они охотно оказывали помощь пострадавшим, создавая приюты, кухни, поисковые отряды и больницы. По словам Солнит, даже жертвы природных и техногенных катастроф, которые пережили страшные личные потери, оглядываясь назад, считают те периоды одними из лучших в своей жизни. По большей части это связано с тем, что тогда они ощущали самые редкие вещи в современном индустриализированном мире, что тогда им приходилось выполнять значимые и содержательные задачи. Почему? Потому что они вдруг стали общаться и сотрудничать с людьми, которые были с ними в одной лодке, начиная от незнакомцев и заканчивая соседями, с которыми они лишь изредка обменивались приветствиями, несмотря на то, что жили рядом в течение многих лет. Всё было похоже на то, что внешние обстоятельства спровоцировали активацию режима человечности, вернули людям нечто более существенное и менее сложное. 

Исследователь Себастьян Юнгер называет этот феномен возвращением к племенному существованию; однако это не история возврата к идеализированной досовременной жизни. Это просто повторное открытие того, что уже существует: это крах домысла, который описал Ясутани Роси – иллюзии того, что «я – здесь, а они – там». Не поймите меня неправильно – я часто ловлю себя на том, что активно избегаю любой связи с окружающими людьми. Когда я нахожусь на улице, какая-то часть моего разума заставляет меня надеяться на то, что никто не завяжет со мной разговор. Что, если они попросят у меня то, что я не смогу им дать, и это сильно расстроит меня? Почему меня не могут просто оставить наедине с моими мыслями? Тем не менее, отгораживаться от этих внешних факторов – не выход. 

В конце концов, это связано со страхом. Страхом перемен, страхом неудач и страхом потери контроля. Эти страхи являются допустимыми и одновременно неразумными: перемены – это единственная константа в жизни, поэтому нет никакого смысла их бояться. А контроль – это всегда иллюзия и ограничение. Мы рассматриваем момент прерывания как нечто негативное, ведь мы не знаем, что произойдёт дальше. Возможно, этот человек хочет узнать время или он заблудился, и когда мы ему поможем, мы, в конечном счёте, почувствуем облегчение и радость. Такое приятное ощущение. Возможно, даже знакомое. Но зачем акцентировать внимание на этих маленьких моментах, если мы все их знаем? Потому что каждый из них, кажется, приходит как сюрприз или небольшое облегчение. Потому что мы (по крайней мере, те, кто живёт в больших городах) сталкиваемся с неопределённостью в отношении людей, окружающих нас. И поэтому мы опускаем глаза вниз или же небрежно скользим взглядом по прохожим, избегая контакта из-за страха получить отказ или быть в чём-либо обвинённым.

Конечно, было бы гораздо проще оставаться в неизвестности, однако мы по-настоящему живём лишь тогда, когда окунаемся в эту неизвестность с открытым сердцем и разумом. Мы должны научиться принимать неопределённость, ни за что не цепляться. Буддизм призывает нас оставаться открытыми для текущего безосновательного момента и непосредственного опыта, не надеясь на то, что всё произойдёт так, как нам хочется. Суть заключается в том, чтобы не ждать реакции, не ждать вообще ничего (чтобы потом ваше эго не возмущалось, почему тот или иной человек не ответил на вашу улыбку или приветствие). Наоборот, моменты связи происходят, когда вы отдаёте что-либо, не требуя ничего взамен и не активизируя высшие функции головного мозга. Мы можем оставаться открытыми для всех вокруг нас, потому что они – это также мы, только живут другой жизнью. Нет необходимости в «почему»; мы просто делаем. 

Когда мы действуем без ожиданий, разочарование никогда не наступит. И что бы ни произошло – хорошее или плохое, оно просто превратится в данные – а не то, что нужно класть на весы ожиданий и сравнивать с тем, чего мы хотели. Для меня и многих других людей депрессия создаёт ощущение безнадёжной изоляции; она препятствует установлению связей. Однако то, что солнце кажется маленьким шариком света на вершине той винтовой лестницы, является всего лишь очередным искажением. По правде говоря, свет бодхичитты – «пробуждённого сердца» – находится внутри нас и всегда доступен. Идея разделённости – это ещё одно заблуждение, которое заставляет нас думать, что мы отделены от сердца бодхичитты внутри нас. Если вы одни, это не значит, что вы одиноки. Те мимолётные взгляды говорят о том, что мы можем быть одни, но при этом у нас сохраняется связь с людьми и окружающим миром. Чтобы быть открытыми для них, мы просто должны достаточно присутствовать в текущем моменте.