Китч, китч, китч — ура!

Все говорят о нем, но никто толком и не знает, что же это такое. Для того, чтобы дать ему определение, пытались использовать различные категории. Очень часто его нельзя найти в самом произведении, зато можно увидеть во взгляде зрителя, превращающем саму работу в настоящий фетиш, как это случается, к примеру, с «Джокондой».

Все говорят о китче, но сказать с точностью, что это такое, не может почти никто, и вина за это лежит вовсе не на тех, кто не знает, а на многочисленных исследованиях и определениях, которые были проведены в отношении этого понятия и даны ему. В настоящий момент я читаю замечательную книгу Андреа Мекаччи (Andrea Mecacci) под названием «Китч», которую я советую всем образованным людям, студентам и (не хочу никого обидеть) многим ученым. Автор тщательно анализирует всю доступную по данной теме литературу и помогает нам понять различные проявления китча, переходя от плохого вкуса к псевдоискусству, кэмпу, всевозможным формам пост-модерна и трэшу. Я уже обращался к теме китча в начале 60-х годов в своей книге «Апокалипсис отложен», 50-летний юбилей которой недавно любезно отметили некоторые мои читатели, однако благодаря работе Мекаччи в моем сознании рождается много новых идей. Я считаю, что можно с легкостью назвать китчем вкус других: садовых гномов, сентиментальные романы, замки Людвига II в Баварии, моду прошлых лет и так далее, но не думаю, что нужно быть расистами или чересчур эстетами. Зачем отрицать то, что кому-то доставляет удовольствие (например, смотреть на Чихуна и Весельчака среди георгин или читать о госпоже Бовари, которой очень нравились «преследуемые дамы, падающие без чувств в уединенных беседках... сердечные тревоги, клятвы, рыдания, слезы и поцелуи, челны, озаренные лунным светом»)? Зачем лишать многих людей удовольствия любоваться вещами, вызывающими в их сердцах сентиментальные чувства: фотографиями детей или фигурками фарфоровых щенят? Почему Кундера напоминал нам, что это абсолютно естественно — думать о том, как милы бегающие по лугу дети, но плакать от мысли «Как же прекрасно пребывать в растроганных чувствах вместе со всем человечеством при виде бегающих по лугу детей» считается китчем? Одна из главных трудностей китча заключается в следующем: очень трудно определить, что является китчем само по себе. Только подумайте о том, что предметы из гостиной синьоры Надежды были трогательными в глазах самого автора Гвидо Гоццано (Guido Gozzano) и китчем для его первых читателей, хотя теперь, по канонам таких стилей, как «ретро», «винтаж» или «кэмп», таковым больше не считаются. Я, пожалуй, останусь верен своему старому понятию китча в отношении того, что я называл (и Мекаччи со мной солидарен) болдинизмом в искусстве. Болдини (Boldini) писал картины (которые у него заказывали сами дамы или их мужья), на которых изображал богатых женщин, причем изображал их так, чтобы они могли пробуждать в людях не только сентиментальные чувства, но и плотские желания, представляя их чувственными манящими, по крайней мере, от головы до талии. От талии и ниже мазки начинали так порхать, что зрители невольно вспоминали импрессионистскую живопись (и думали, что Болдини добился бы успеха и в этом стиле...). Таким образом художник, ссылаясь на искусство, «нелегально» добавлял в свои полотна эротики, что позже за ним повторил Playboy, публикуя фотографии обнаженных женщин и параллельно с ними — тексты знаменитых авторов, которые автоматически становились сторонниками китча. И опять же, говоря о китче, я бы не стал вспоминать откровенные романы или порнографические фильмы (которые продают именно то, что обещают, без каких-либо претензий на предоставление эстетического удовлетворения), зато вспомнил бы «Эммануэль» и «Историю О». Однако в большинстве случаев китч заключается вовсе не в творении, а в нашем взгляде на него. Приведу наглядный пример. «Мона Лиза» — это, без сомнений, одно из самых великих произведений искусства, и некоторые (подчеркну — лишь некоторые) из посетителей Лувра действительно хотят полюбоваться им и насладиться в полной мере. В это же время большая часть туристов, которые мало того, что смотрят на нее издалека, так при этом еще успевают потолкаться, именно «смотрят» на Джоконду, но совсем ее не видят. Быть может, они пытаются ее сфотографировать (хотя в интернете есть много отличных снимков, на которых можно разглядеть даже направление мазка) или хлопают друг друга по плечу со словами «я ее видел!», а потом проходят мимо других шедевров в этом же зале или других, совершенно их не замечая. Получается, что «Мона Лиза», хоть и не по своей вине, но все же превращается в фетиш китча. Похожая история произошла с «Девушкой с жемчужной сережкой» Вермеера, великолепной картиной, историю которой с большим уважением рассказывает одноименный фильм, непроизвольно положивший начало очередному фетишизму. Несчастная девочка, когда ее вывесили в Болонье, собрала толпы людей, многие, но, к счастью, не все из которых хотели всего лишь приблизиться к фетишу.