Что дети думают о чудесах на самом деле

На этой неделе все мы будем наблюдать за столкновением темноты и холода с теплом и светом фантазий, вымысла и волшебства — от Санты до Скруджа, от Дедушки-Времени и Новогоднего младенца до трех волхвов. Дети будут слушать сказки о громах, эльфах и волшебных кольцах, сидя перед старомодным камином, или смотреть их на новомодных экранах.

Но как на самом деле дети относятся к чудесам? Традиционная точка зрения гласит, что дети не могут провести грань между реальностью и воображаемым миром, фактами и фантазиями. Тем не менее, недавно ученым Жаклин Вулли (Jacqueline Woolley) из Техасского университета и Полу Харрису (Paul Harris) из Гарварда удалось доказать, что маленькие дети воспринимают чудеса удивительно замысловатым образом. К примеру, доктор Вулли показала дошкольникам коробку с карандашами и пустую коробку. Она предложила им представить, что пустая коробка на самом деле была полна карандашей. Дети с энтузиазмом начали фантазировать и притворяться, но при этом они не забывали говорить, что, если кому-то действительно понадобятся карандаши, то нужно открыть настоящую коробку, а не воображаемую. Даже дети младшего возраста способны провести своего рода метафизическую границу между двумя мирами. Один из них — это реальный мир с его наблюдаемыми событиями, неопровержимыми фактами и причинно-следственными связями. Второй мир — это мир притворства и возможностей, выдумки и фантазий. Дети хорошо понимают разницу между этими мирами. Они знают, что их любимый воображаемый друг на самом деле не существует и что ужасный монстр, живущий в туалете, это всего лишь выдумка (хотя это не делает их менее любимыми или ужасными). Но при этом дети проводят гораздо больше времени, чем мы, в размышлениях о событиях воображаемого мира. Они не путают мир фантазий и реальный мир, они просто предпочитают чаще находиться в мире чудес. Почему дети проводят столько времени в мире своих фантазий? Просто мы, люди, удивительно хорошо умеем представлять себе иные миры и события, происходящие в них. Философы называют это «контрфактуальным» мышлением, и оно является одной из наших самых ценных способностей. Ученые пытаются выяснить, что могло бы случиться, если бы физический мир был иным, а писатели пытаются представить себе, что могло бы случиться, если бы другими стали социальный и психологический миры. Научные гипотезы и произведения литературы рассматривают последствия на первый взгляд незначительных изменений в наших моделях мира, в то время как мифология рассматривает последствия более масштабных перемен. Но фундаментальные основы психологии остаются неизменными. И маленькие дети тренируют этот мощный вид мышления в своих ежедневных ролевых играх. Чтобы ученые, писатели и 3-летние дети достигли успехов в контрфактуальном мышлении, они должны сохранить способность проводить четкую грань между воображаемыми способностями и реальностью. Однако в процессе роста дети начинают думать, что эту четкую грань можно пересекать. Они признают возможность «реального» чуда. Дети, как и взрослые, допускают, что каким-то образом законы причинно-следственной связи могут быть нарушены и что существа из воображаемого мира могут появиться в реальном мире. Доктор Харрис провела эксперимент, в ходе которого детям предлагалось представить себе, что в коробке вместо карандашей сидит монстр. Дети говорили, что монстр был ненастоящим, но когда экспериментатор вышел из комнаты, они постарались отойти от этой коробки подальше — на всякий случай. Фигура Санта-Клауса может вводить в заблуждение, потому что он является выдумкой, которая, тем не менее, оставляет, видимые следы своего пребывания в реальном мире — в виде исчезающих печений или подарков. Великим концептуальным достижением науки стало отрицание этой второй разновидности волшебства, которая связывает реальность и воображаемый мир, независимо от того, воплощается ли он в религиозном фундаментализме или суевериях Нью Эйдж. Но в то же время, ученые и деятели искусства, подобно 3-летним детям, едины в своем приятии одновременно и реальности, и воображаемых возможностей, а также своей способности проводить между ними четкую грань. Нет никакого противоречия в том, чтобы воспевать волшебство фантазий, мифов и метафор и одновременно чествовать достижения науки. Контрфактуальное мышление является неотъемлемой составляющей науки, которая требует и ценит воображение не меньше, чем литература и искусство.