Как мы погубили интернет

Раньше все было ясно и просто. С одной стороны стояли любители интернета, которые стремились всеми силами защитить это пространство свободы, с другой – те, кто считал всемирную паутину худшим изобретением в истории человечества.

Так, один из основателей Creative Commons Лоуренс Лессиг (Lawrence Lessig) заявил на прошлой неделе, что не уверен в том, что интернет развивается в верном направлении. Получается, его бывшие сторонники превратились в закоренелых реакционеров, которые стремятся уничтожить то, что в прошлом так любили? На самом деле изменились не поборники сети, а сам интернет. Всего за несколько лет он пережил метаморфозу, которая лично у меня до сих пор вызывает оторопь. Интернет стал антонимом того, чем был раньше. Вместо открытой сети он превратился в закрытую. Пространство свободы стало оплотом вездесущего контроля и слежки.   Но самое поразительное в этой трансформации заключается в том, что несмотря на прогнозы некоторых, виной тому стали вовсе не политики. Многие годы мы все как один поднимались, когда какой-нибудь госсекретарь предлагал негодные нам законопроекты (например, против анонимности). Мы кричали во весь голос, нервничали и грозно потрясали руками. Как бы то ни было, первыми извратили использование сети отнюдь не политики. А мы. Пользователи. Мы согласились на изменения системы, которые поменяли ее букву и дух. Мы сделали ряд частных предприятий монополистами и чуть ли не абсолютными монархами. Как только эта система сосредоточения наших личных данных окончательно сформировалась, государственные надзорные органы немедленно решили ей воспользоваться. Но не будем ограничиваться одними абстракциями, а лучше рассмотрим все этапы надругательства над интернетом. Разумеется, все это – мое личное восприятие, а мой анализ небеспристрастен, но я уверен, что в комментариях вы сможете многое уточнить, и это прекрасно. Так, давайте начнем сначала. Чем вообще отличаются друг от друга тостер и интернет? Тостер поджаривает хлеб в некой закрытой от ваших взглядов системе. Интернет же изначально открытый и децентрализованный. Обратите внимание на два этих определения: сейчас мы рассмотрим то, как торгашеское отношение к сети превратило ее в тостер. 1. Ссылки и навигация Тед Нельсон (Ted Nelson) – один из пионеров информационных технологий. Сами посудите, насколько точно он предвидел будущее: он изобрел понятие «гипертекст» еще в 1965 году. В 1984 году он познакомился с одним из основателей журнала Wired Кевином Келли (Kevin Kelley) и поделился с ним представлениями о том, что любой документ в мире может стать ссылкой внизу страницы в другом документе, и что компьютеры смогут сделать эти ссылки постоянными и видимыми другим компьютерам. В этом как раз и заключается основополагающий принцип сети и ее архитектуры. Идея заключалась в возможности перехода с одной страницы на другую для доступа ко всем имеющимся в мире знаниям. То есть, у сети не было центра. Если конкретнее, для пользователей это означало, что когда мы ищем Робеспьера в Wikipеdia, то час спустя легко можем оказаться на странице блогера, который решил есть по банке Nutella в день каждый год. Это создало условия для развития теорий о серепендипности (способности находить то, что не искалось намеренно, делая глубокие выводы из случайных наблюдений) и интернет-бродяжничестве. Легендарная фигура бродяги XIX века, которая оказалось под угрозой из-за систематической уборки Парижа, получила второе дыхание благодаря сети. Тем не менее, свободное движение по сети изменилось. Мало по малу навигация приняла более централизованные очертания. Как писал Евгений Морозов в The New York Times, «если у интернета и есть свой барон Осман, то это Facebook». Теперь мы редко уходим далеко от крупнейших платформ и маршрутов. Мы кликаем по ссылке в Facebook, Twitter или Google, читаем (или не читаем) то, что там написано, и возвращаемся обратно в социальную сеть (или поисковик), откуда пройдем уже по другой ссылке. Получается, что связей между самими страницами становится все меньше и меньше. Потому что в них больше нет потребности. Каждая страница связана с социальной сетью, а не другими страницами. 2. Рeer-2-peer На этом централизация не остановилась. В этом заключается логика французских «защитников авторских прав» из HADOPI. Система peer-2-peer основана на равенстве участников: каждый компьютер является одновременно и сервером, и клиентом. Схематично все выглядит так. В отличие от централизованной и проприетарной системы, как в iTunes и Google Play, которая выглядит так. С технической точки зрения интернет позволяет бесконечное копирование контента. Да гореть ему в аду за такое злодейство! Поэтому потребовалось найти коварные средства, чтобы прикрыть эту возможность. Другими словами, некоторые предприятия и государства (в том числе и наше) потратили огромные деньги на ограничение технических возможностей интернета вместо того, чтобы самим ими воспользоваться. В случае HADOPI речь шла об уничтожении системы peer-2-peer для сосредоточения всех имеющихся легальных копий контента на нескольких огромных платформах с платным и контролируемым доступом. С чисто технической точки зрения такая централизация являлась регрессом и содержала в себе опасность перегрузки сети. Если говорить схематично, то вместо создания множества маленьких путей (вы видите это на рисунке peer-2-peer), было решено пустить весь трафик по нескольким большим магистральным путям с риском заторов и пробок. (Это весьма грубая аналогия, но она хотя бы поможет прояснить ситуацию для тех, кто не слишком во всем этом смыслит). В области цифровых изданий дела обстоят ничуть не лучше. Если вы покупаете электронную книгу, то не можете дать ее почитать другу или перепродать. (Вот так ограничение технических возможностей интернета привело к тому, что электронные книги во многом уступают бумажным). Таким образом, что бы вам ни говорили, вы покупаете не цифровую версию того или иного произведения, а платный доступ к его электронной копии. Вывод №1: Централизация трафика с экономической точки зрения более выгодна крупным компаниям, потому что позволяет им контролировать рынок. Интернет как открытая и децентрализованная сеть по определению противоречил привычным рыночным моделям. Поэтому оставалось только две возможности: найти другие экономические модели или же поставить системе палки в колеса, превратив ее в тостер. Такая централизация технических возможностей и их применения накладывалась на второй механизм: персонализацию. 3. Персонализация У истоков персонализации стоял web 2.0, который позволил пользователям менять веб-страницы. Но для изменения требовалось зарегистрироваться. Эта новая техническая возможность, которая развязала руки всем, кто не умел программировать, стала вторым важнейшим моментом в утопиях. На самом деле регистрация => я даю тебе все мои персональные данные (я не буду останавливаться на этом вопросе, потому что ему и так уже посвящено немало статей) => раз у меня есть все твои данные, я буду использовать их, чтобы персонализировать твой доступ к сети. Сначала персонализация касалась только рекламы. И это было даже смешно, потому что ничего не работало. Например, если вы зашли в Gmail и написали вашему другу что-то вроде «это тяжелый фильм, а от сценария несет ослиной мочой», то наследующий день, открыв почту, вы могли  увидеть такую рекламу: «Узнайте, как она смогла сбросить 25 килограммов с помощью уринотерапии!!!» В такой идиотской обработке нашей переписки было даже что-то поэтичное. Сейчас же сбор наших данных служит для персонализации всего доступа в сеть. Как всем нам известно, Facebook сам выбирает, какие именно новости появятся в нашей ленте. То есть, Facebook определяет контент, который будет нам наиболее интересен. Марк Цукерберг совершенно определенно высказался по этому поводу: «Умирающая перед вашим домом белка может быть интереснее в определенный момент времени, чем гибнущие в Африке люди».   Разумеется, некоторые уже сейчас скажут мне: «Но ведь поэтому я и не сижу в Facebook, если вам это не нравится, просто не заходите туда, никто вас не заставляет». Ну да, разумеется. Настоящая проблема в том, что такой механизм работы не присущ только Facebook, а, как чума, расползся по всей сети. А все хитрецы, которые кичатся тем, что обходят стороной Facebook, наверняка пользуются одним небезызвестным поисковиком под названием Google. Так, знайте же, что Google тоже предлагает вам персонализированные результаты поиска. Раньше Google опирался на свой знаменитый алгоритм подсчета рейтинга страниц (чем больше ссылок с других сайтов, тем ценнее страница). Мы все получали одни и те же результаты в зависимости от общей ценности того или иного сайта. Но затем в Google сказали себе, что два человека, которые вводят в строку один и тот же запрос, вероятно, не ждут одних и тех же результатов. Поэтому Google начал предлагать нам персонализированные результаты поиска. И если вы подключены к аккаунту Google (бывший Gmail), он опирается на вашу веб-историю (а в скором времени он предложит нам результаты из наших писем и документов). Но даже в противном случае он все равно воспользуется историей ваших предыдущих поисков с помощью специального cookie в браузере (история ведется в течение 180 дней и включает в себя не только то, что вы искали, но и то, по каким ссылкам в результатах прошли).   В общей сложности Google использует 57 факторов для персонализации ваших поисковых результатов: тип компьютера, браузер и т.д. Персонализация доступа к информации – это такая форма отбора, которая может быть очень полезной, если человек намеренно соглашается на нее. Но не в том случае, если ее ему навязывают, если частные компании и государственные власти решают за нас, что нам интересно. Так работает телевидение. Но у телевидения есть в этом плане одно существенное преимущество: оно открыто демонстрирует свои цвета, тогда как интернет завешан мишурой свободы. В представлении большинства людей поиск информации в Google – это поиск в объективной сети. По счастью, эту функцию можно отключить. Но, увы, никто ее не отключает, потому что мало кто вообще знает о ее существовании. Самый неприятный момент в том, что мы все получаем разную информацию. Если вы поддерживаете левых, то получите не совсем те же результаты, как если бы вы были правым. В некоторой степени то же самое уже существует в прессе, если сравнить хотя бы le Figaro и Liberation, скажете вы. Да, но вы знаете, что покупаете, когда отдаете деньги за газету. Это осознанный выбор. В случае с Google вам ничего не известно. Более того, вы считаете, что имеете дело с объективным и всеобщим поисковиком. Google дает вам то, что, по его мнению, вам нужно, и тем самым дает материалы в подкрепление точки зрения, которой вы и так придерживаетесь. То есть, он изначально перечеркивает взаимодействие различных точек зрения и закрепляет утвердившиеся суждения и мировоззрения. В этом одно из последствий сбора личной информации. Когда нам прожужжали все уши с персонализацией, то не сказали ни слова об этой опасности. Нам не говорили, что настоящая опасность всезнания этих крупных компаний заключается в том, что они запирают нас наедине с нами собой и нашими убеждениями, а, значит, и предрассудками. Перед нами возникает новая форма пропаганды и промывания мозгов, источником которой служим мы сами. Самопропаганда. Вывод №2: Утопия интернета заключалась в вере в открытость сети и доступность информации для всех без какой-либо дискриминации. Персонализация же стала одной из форм дискриминации. Но если бы все ограничивалось лишь этим… У персонализации могут быть весьма неожиданные конкретные применения. 4. Опасность для демократии Процесс персонализации сети принял поистине пугающие масштабы во время последних выборов президента в США. Так, музыкальный сайт Pandora предлагал обеим партиям обратиться к слушателям в зависимости от их месторасположения (ничего не скажешь, прекрасный вариант для штатов с паритетом мнений) и музыкальных вкусов. Так, например, если вы имели обыкновение слушать кантри, то Pandora сделала вывод, что вы склоняетесь к поддержке Митта Ромни и во время рекламных пауз буквально засыпала вас политическими посланиями республиканцев. И наоборот, если предпочитали Jay-Z, то вот вам ролик от Обамы. На Facebook творилось нечто подобное. Если вам предлагают в рекламе отбеливающую зубную пасту, потому что вы говорили с вашим стоматологом по Gtalk, это одно. Но тут вам уже навязывают президента. Персонализация достигла антидемократической отметки в том плане, что на основании вашего поведения в сети другие решают, какое политическое послание будет обращено на вас в первую очередь. То есть ни о каком обдуманном выборе тут говорить не приходится. Изобретатель Word Wide Web Тим Бернерс-Ли (Tim Berners-Lee) сказал следующее в 2011 году: «Сеть в том виде, в каком мы ее знаем, оказалась под угрозой. Некоторые из ее обитателей, которые добились наибольших успехов, начали извращать ее принципы. Как тоталитарные, так и демократические государства контролируют поведение в сети и ставят под угрозу права человека». Во Франции существует удивительное восхищение эффективностью сетевой кампании Обамы. «Дааа… они круты, мы по сравнению с ними просто живем в каменном веке». В тот день, когда команда Обамы представила свою методику на конференции, половина людей, на которых я подписан в Twitter, чуть ли не испытала оргазм. Самое поразительно в том, что это восхищение полностью отметает моральное неодобрение, которого бы следовало ждать. В США же эта тема наоборот послужила основанием для острой полемики. Именно поэтому Итен Редер (Ethan Roeder), который занимался данными по избирателям в штабе Обамы, поторопился заверить всех, что он не «большой брат»: «Существуют две категории сетевых данных: сведения, которые они предоставляют открыто,  и то, что становится ясно имплицитно, из их поведения. К эксплицитным данным относятся электронная переписка и комментарии, которыми пользователи обмениваются напрямую. Имплицитные данные поступают от «слежения за кликами», которое говорит штабу о том, какие кнопки нажимались, и сколько раз. (…) По-настоящему новый фактор в политике сегодня – это не сами данные, а то, как предвыборные штабы их интерпретируют». Непонятно, как вообще такое заявление могло бы успокоить избирателей. Потому что оно лишь открыто признает принцип целенаправленности политической рекламы. В июне 2012 года, то есть в самый разгар предвыборной кампании, проведенный опрос показал, что 86% американцев были против подобной практики, а 64% не доверяли политикам, которые покупали информацию о них, чтобы сделать их целью направленной политической рекламной кампании. Тем не менее, Обама занимался именно этим, и судя по всему, это сработало. Таким образом, интернет изменился и стал полной противоположностью тому, чем был изначально. Наша с вами цифровая революция превратилась в фашистский тостер. Интернет открывает невиданные в прошлом возможности для свободы и равенства, но он все равно всего лишь инструмент. Он может быть одинаково эффективным как для освобождения, так и для подчинения. Он не черный и не белый. И не серый. Он такой, каким мы сами его делаем. Но пока что мы еще ничего так и не решили. Мы довольствуемся одобрением этих изменений, пользуясь различными услугами, которые облегчают нам повседневную жизнь. Возможно, нам потребуется начать задумываться об этих вещах и том, что мы хотим с этим сделать. Потому что в противном случае другие примут решение за нас, руководствуясь собственными интересами. Один из отцов-основателей интернета Винтон Серф (Vinton Cerf), который, кстати, сейчас работает в Google, недавно высказал свое мнение об этой компании: «Частная жизнь действительно может стать аномалией (…), и для нас (Google) будет все сложнее гарантировать право на частную жизнь». Возможно также, что те, кто активнее всех стояли на защите сети, могут первыми бросить ее. Такой поворот был бы вполне логичным. Как бы то ни было, сейчас набирает обороты и сопротивление, хотя ему еще и предстоит очень многое сделать, чтобы привлечь к себе внимание широкой аудитории. Связанные с интернетом проблемы касаются всех, однако их обсуждение остается уделом специалистов. Ситуация непростая, но нужно посмотреть фактам в лицо: пока что мы не в силах расширить это обсуждение на все общество. Быть может, дело в том, что эти вопросы носят чересчур технический характер, а пишущие о них журналисты не в силах грамотно донести свои мысли до читателей (или же пишут слишком длинные материалы, как этот). Не исключено, что и сами пользователи не желают ничего слышать, потому что это ставит под угрозу комфортную жизнь, которую создали для нас Google, Amazon, Apple и Facebook, а альтернативные решения в настоящий момент слишком сложны для использования. В любом случае, пока что  нам явно не удалось сделать из таких концепций, как нейтральность сети, объект общественных требований в той же мере, как и другие социальные достижения. К счастью, хакеры, наконец, осознали, что им нужно обратиться к обычным пользователям и создать подходящие для большинства людей технические решения, потому что вряд ли стоит ждать, что занимающиеся другой работой люди сами возьмутся за шифрование. Когда мы возвращаемся домой после тяжелого дня, далеко не у всех хватит сил и решимости, чтобы пойти на тематические форумы за техническими объяснениями. Возможно, наш пациент-интернет скорее жив чем мертв, и у нас еще есть время поставить его на ноги.