Конфуцианство и даосизм - больше общего, чем разного...

Люди всегда находили противоречия в идеях конфуцианства и даосизма. Из статьи «Лао Цзы» Свитка Годяньчу мы можем понять, что оба учения имеют то же самое происхождение, и их идеи подтверждают друг друга. Сам Лао Цзы не критиковал конфуцианство, но определенно поддерживал и соглашался с понятиями: святость, милосердие, справедливость, мораль, сыновнее благочестие и сострадание. Из других исторических документов нам известно, что Конфуций также восхищался Лао Цзы. Эксперты говорят, что статья «Лао Цзы», не содержит мыслей ни о военном искусстве, ни о политике и не направлена против конфуцианства.

О даосизме нельзя говорить вне социокультурного контекста, в котором он возник. Контекстом этим является конфуцианство, без которого, возможно, не было бы и даосизма. Даосизм возник в 5-4 веках до н. э. и на первый взгляд выступал «оппонентом» господствовавшего в качестве этической системы конфуцианства. Постулаты этих учений зачастую выглядят диаметрально противоположными (в данном случае речь о философском даосизме как о социально-философском учении, а не о методах психофизического тренинга и алхимической практике). 

Главное отличие конфуцианской и даосской культур – отношение к природе человека, из которой вытекает и сложившееся между ними в традиционной китайской культуре «распределение ролей». Оба учения предполагали необходимость изменений с целью приблизиться к «истинной сущности человека». Но что именно вкладывалось в это понятие и в методы актуализации «истинной природы»?

Конфуцианцы считали истинной сущностью человека гуманность (жень), доброе, истинно человеческое начало. Под самосовершенствованием понималось самовоспитание, развитие в себе «гуманного» начала (носителя высоких морально-психологических качеств) и подавление в себе «дикого», «злого». Ко времени возникновения доасизма конфуцианство являлось официальным учением, основой государственной структуры. «Центральная фигура», идеал конфуцианства – цзюнь-цзы – «благородный муж», носитель конфуцианского сознания. 

Его добродетели: самообладание, справедливость, почтительность к старшим, социальная ответственность. Его цель – общественное служение; личность в конфуцианской этике подчиняется социуму. Конфуцианская культура элитарна, основная среда ее распространения – благородные люди (главным образом, чиновники, основная деятельность которых состоит в управлении государством). Отсюда стремление к упорядочиванию, регламентирующее и ритуализирующее все возможные сферы жизни. 

Как и в психологической сфере, изменения достигались за счет ограничения нежелательных факторов, главным образом через усвоение норм поведения, контролем (вначале внешним, а затем внутренним). Добродетелью «благородного мужа» считался постоянный контроль над собственной психической сферой и сохранение постоянного самообладания. С этим соотносится и важнейший метод работы по самоусовершенствованию – самонаблюдение, призванное выявлять подлежащие искоренению «неправильности».

С другой стороны, даосы, равно осуждая «дикость», необузданность, подверженность страстям, понимали под истинной человеческой сущностью изначально присущее каждому явлению космическое начало, воплощающее единые для всей природы универсальные закономерности. Высшая цель в даосизме – выявление и предельная актуализация «истинного начала» в человеке и полное ему подчинение, «слияние» с единым потоком движения вселенной. Здесь изначально не идет речи о морали, об общественном благе. 

Даосизм ориентирован на индивидуальное совершенствование. Нравственный же рост приходит естественным образом по мере единения адепта с Дао, а не насаждается извне. Значит, и поведение даоса гораздо менее сковано условными нормами. Их место занимают нормы естественные, приходящие с глубинной трансформацией личности – а потому не воспринимаемые как ограничения. 

Таким образом, даосизм гораздо более гуманистичен в сравнении с конфуцианством, изначально ориентированным на воспитание достойного члена общества и поддержание общественного порядка. Оценивая подверженность страстям так же негативно, как и конфуцианцы, даосы были противниками насильственного подавления нежелательных сторон человеческой натуры. Вместо борьбы с собой в даосской традиции практикуется культивирование в себе состояния покоя, отстраненности – в том числе и отстраненности от собственных страстей. 

Предоставляя потоку сознания возможность течь самому по себе, «Я» занимает позицию наблюдателя: «Достигнув предела пустоты, блюдя покой и умиротворение, взирая на взаимопорождение сущего, я буду созерцать лишь постоянное его возвращение» (Дао-дэ цзин). Различаются и сами способы восприятия мира даосами и конфуцианцами. Мышление конфуцианца по необходимости бинарно, дихотомично, основано на познании явлений через их противоположность, на противопоставлении пар типа «природное – культурное», «покой – движение», «добро – зло», «субъект – объект» и т. д. И в человеческой природе конфуцианцы четко разделяли и противопоставляли «природное» (страсти) и «культурное», призванное эти страсти обуздать. 

Такой подход, открывая путь к аналитическому познанию мира, позволяя упорядочить картину мира, одновременно «разбивает» мир на оппозиции, лишая его целостности. При этом все, не укладывающееся в эту искусственную модель мира, искажается или игнорируется. Так же конфуцианское воспитание способствовало внутренней конфронтации, ведущей к внутриличностным конфликтам. 

Для даосского мировосприятия общественные правила и нормы воспринимаются, как: 

1) насилие над личностью;

2) условность, искусственное образование, уже в силу этого препятствующее проявлению истинной сущности человека; 

3) фактор, усиливающий отделенность человека от мира. 

Даосское мировидение целостно, так называемые «противоречия» объединяются, представая неразделимыми взаимодействующими полюсами целого, и это взаимодействие является источником движения и развития. Единение с Дао стирает грань между объектом и субъектом, «Я» и «не-Я», человеком и окружающим миром. 

Приверженцы конфуцианства опирались преимущественно на рефлексивный слой сознания, шли к изменениям через самоанализ и самоконтроль. «Благородный муж требователен к себе, низкий человек требователен к другим». Осознанное усвоение ли, самовоспитание должны были уравновесить природное и культурное начала личности. 

Основная же задача даосских практик – позволить проявиться изначально присущему нам космическому началу, позволить ему действовать через нас. Для этого нужно не столько приобретать новые качества, сколько устранить препятствия в виде страстей, эгоистических переживаний и прочих проявлений нашего «Я», «мешающих» естественному потоку событий. Попытки насильственно, волевым усилием преодолеть нежелательные проявления считались неприемлемыми. Можно сказать, что конфуцианство – это путь самоограничения, когда нежелательные стороны личности попросту подавляются путем сознательного самопринуждения (без снисхождения к тому, что и это – тоже часть нас). 

Даосизм же не предполагает борьбы с собой, здесь адепт, пребывая в состоянии покоя, старается не мешать проявлению космического целого. Однако отстраненность от потока собственных мыслей и чувств отнюдь не выхолащивает эмоциональную жизнь даоса. Напротив, невмешательство «Я» дает возможность более полно проявиться специфике каждого внутрипсихического фактора. Конфуцианское «самоограничение» проявлялось и в определенной ограниченности сфер приложения усилий. Стремясь к установлению всеобщего порядка, к максимальной структурированности индивидуальной и общественной жизни, конфуцианцы игнорировали или исключали из сферы воздействия то, что не поддавалось «окультуриванию». Цзюнь-цзы сосредоточивались в основном на управленческой деятельности и элитарных сторонах культуры – например, каллиграфии, «высоких» жанрах музыки, поэзии, живописи.

Для даосов же в принципе не существовало разделения на «низкие» и «высокие» занятия – совершенствоваться можно было в любой сфере. И распространение даосской культуры не ограничивалось социальными рамками. При этом «культуризация по даосскому образцу» была гораздо глубже и основательнее конфуцианской с ее опорой преимущественно на рефлексивный слой сознания. 

Однако явное противопоставление этих традиций существовало скорее на поверхности. В реальности же, в полном соответствии с даосским мировосприятием, оба учения являются неразделимыми полюсами единого социокультурного феномена. Возникнув в государстве, где конфуцианство занимало (и после сохранило) ведущие позиции, даосизм явился своего рода альтернативной – но никоим образом не «подпольной» и не противоборствующей – культурой. Их взаимодействие, приводящее к взаимопроникновению, равно обогащало обе традиции. 

Сложившийся баланс поддерживал жизнеспособность обоих течений, препятствуя как стагнации конфуцианства, так и превращению даосизма в разновидность анархии.