Очень хочется добрую и пьяненькую

Мужской взгляд на то, какими именно такими, мужчины, хотят видеть женщину.

Почему-то по утрам на пороге больших дел очень хочется добрую и пьяненькую. Чтобы не ломалась, не умничала и была живой. Чтобы знала, чего хочет. Сразу. Без сомнений и выбора. Чтоб была солёной на вкус и пахла чернилами и мокрыми волосами. Чтобы, если плохо – то об пол тарелки, бабушкин хрусталь, айфон, весь дом к чертям, к верху брюхом и орать на неё – дуру блядскую – с вытаращенными глазами до хрипоты. Ломая гипсокартон и дверные петли… Чтобы была в голове всегда. Занимала в ней каждую пустоту, каждую секунду без мыслей. Когда от дел закрываешь глаза: а там она – с широкой улыбкой, вертлявым задом, бесконечными дырками в ушах и смешной радугой педикюра. Чтобы не знала себе цены. Вообще не знала про цены. И даже не думала про них, а отдавалась, дарила себя просто так. По внутреннему зову. А вещи чтобы теряла и разбрасывала. Чтобы насыпать ей белый песок на живот, в пупок. А потом выдувать. Медленно и бесконечно долго. А она бы смеялась и называла придурком. Но не мешала и не останавливала. Чтоб не была воздушной, а, наоборот, телесной и осязаемой. И можно было на коленях, и за волосы, и в рот. До синяков, засосов, царапин… А потом сидеть на табурете, сосать пиво и просто смотреть, без слащавой, лицемерной романтики, как она в мятой майке пересаливает и пережаривает яичницу с колбасой. Улыбается самодовольно краями губ и нарочито не смотрит в твою сторону. Чтобы, слышать, если кладёшь ей ухо на грудь, как поскрипывает внутри пружинка с чёртиком, спрятанная в шкатулку рёбер. И понимать, что во всей вселенной никто не знает, когда срабатывает этот грёбаный таймер. И чувствовать, что в любой момент она может уйти. Раствориться, исчезнуть, как песня. Но пока, в эту минуту – здесь, с тобой. И от этого испытывать покой, свободу и радость. И чтобы, когда вместе, мало говорить и много трогать. Чтобы умела гладить по щеке, ворошить волосы и пыхтеть, как ёжонок, в ухо. А ещё не боялась бы безоглядно и глупо танцевать и до самозабвения вглядываться в звёзды. Не на словах, а взаправду… Почему же все-таки по утрам до 13-го звонка и шестого кофе так непреодолимо тянет найти добрую и пьяненькую? И просто жить.