Письмо о пределах нежности

Ни одно удовольствие не может длиться вечно, даже удовольствие от комплиментов. И ни одна житейская неприятность не портит брак так, как это делает скука. Предлагаю прочитать одно послание французского писателя Андре Моруа из его книги «Письма незнакомке». Он остроумно и тонко размышляет о формуле нежности:

О пределах нежности Поль Валери (французский поэт — прим. AdMe.ru) превосходно рассуждал о многом и, в частности, о любви; ему нравилось толковать о страстях, пользуясь математическими терминами. Он вполне резонно считал, что контраст между точностью выражений и неуловимостью чувств порождает волнующее несоответствие. Особенно пришлась мне по вкусу одна его формула, которую я окрестил теоремой Валери: «Количество нежности, излучаемой и поглощаемой каждодневно, имеет предел». Иначе говоря, ни один человек не способен жить весь день, а уж тем более недели или годы в атмосфере нежной страсти. Все утомляет, даже то, что тебя любят. Эту истину полезно напоминать, ибо многие молодые люди, равно как и старики, о ней, видимо, и не подозревают. Женщина упивается первыми восторгами любви; ее переполняет радость, когда ей с утра до вечера твердят, как она хороша собой, как остроумна, какое блаженство обладать ею, как чудесны ее речи; она вторит этим славословиям и уверяет своего партнера, что он самый лучший и умный мужчина на свете, несравненный любовник, замечательный собеседник. И тому и другому это куда как приятно. Но что дальше? Возможности языка небезграничны. «Поначалу влюбленным легко разговаривать друг с другом, — заметил англичанин Стивенсон. — Я — это я, ты — это ты, а все другие не представляют интереса». Можно на сто ладов повторять: «Я — это я, ты — это ты». Но не на сто тысяч! А впереди — бесконечная вереница дней. — Как называется такой брачный союз, когда мужчина довольствуется одной женщиной? — спросил у американской студентки некий экзаменатор. — Монотонный, — ответила она. Дабы моногамия не обернулась монотонностью, нужно зорко следить за тем, чтобы нежность и формы ее выражения чередовались с чем-то иным. Любовную часть должны освежать «ветры с моря»: общение с другими людьми, общий труд, зрелища. Похвала трогает, рождаясь как бы невзначай, непроизвольно — из взаимопонимания, разделенного удовольствия; становясь непременно обрядом, она приедается. У Октава Мирбо есть новелла, написанная в форме диалога двух влюбленных, которые каждый вечер встречаются в парке при свете луны. Чувствительный любовник шепчет голосом, еще более нежным, чем лунная ночь: «Взгляните... Вот та скамейка, о любезная скамейка!» Возлюбленная в отчаянии вздыхает: «Опять эта скамейка!» Будем же остерегаться «скамеек», превратившихся в места для поклонения. Нежные слова, появившиеся и изливающиеся в самый момент проявления чувств, прелестны. Нежность в затверждениях раздражает. Женщина агрессивная и всем недовольная быстро надоедает мужчине; но и женщина невзыскательная, простодушно всем восторгающаяся, ненадолго сохранит свою власть над ним. Противоречие? Разумеется. Человек соткан из противоречий. То прилив, то отлив. «Он осужден постоянно переходить от судорог тревоги к оцепенению скуки», — говорит Вольтер. Так уж созданы многие представители рода человеческого, что они легко привыкают быть любимыми и не слишком дорожат чувством, в котором чересчур уверены. Одна женщина сомневалась в чувствах мужчины и сосредоточила на нем все свои помыслы. Неожиданно она узнает, что он отвечает ей взаимностью. Она счастлива, но, повторяй он сутки напролет, что она совершенство, ей, пожалуй, и надоест. Другой мужчина, не столь покладистый, возбуждает ее любопытство. Я знавал молоденькую девицу, которая с удовольствием пела перед гостями; она была очень хороша собой, и потому все превозносили ее до небес. Только один юноша хранил молчание. — Ну а вы? — не выдержала она наконец. — Вам не нравится, как я пою? — О, напротив! — ответил он. — Будь у вас еще и голос, это было бы просто замечательно. Вот за него-то она и вышла замуж. Прощайте.